Первую половину дня я, несмотря на некоторую вялость, был довольно продуктивен, и даже полон решимости продолжить рисовать после обеда, однако не срослось. Берег, до которого я дотащился около двух пополудни, залило водой, пришлось мне куковать под мостом, где, конечно же, не шло речи о пленэре. Но это полбеды, шёл я хлебнуть тишины и чистого воздуха, - как-никак живу под трассой, но только лишь приблизился к дороге, и даром бы только к автомобильной, рядом ещё время от времени проносились «благоухающие» нефтяные поезда.
Обидно было хоть плачь, а тут ещё десна заныла. Она и так болела, но тут что-то серьёзно взялась. Весь рот ныл, даже слюну глотать было больно. Чтение зато в тему пришлось. О Мунке.
Книга небольшая, скорее не книга, а альбом, но около часа я на неё потратил. Долее всего я конечно разглядывал репродукции картин мрачного скандинава. Картины у него все как одна внушительные и небрежно написанные, что признаться, немало меня вдохновило. Первым делом мне, разумеется, захотелось попробовать поработать на большом формате, только вот это вряд ли возможно, зато возможно писать небрежно. Да, надо будет попробовать, а то я в последнее время чрезмерно погряз в деталях Конечно же, это отчасти объясняется выбором формата, чем он меньше, тем больше шанс превратить работу в детализированную миниатюру.
Заметил у Мунка повторяющиеся элементы – фаллосообразная (по мнению авторов книги) лунная или же солнечная дорожка, громадная чёрная тень сбоку от человека, персонажи, срезанные нижней рамой.
Более всего мне приглянулся, главным образом, конечно, мистически синим колоритом, автопортрет с сигой. Рука на уровне анахаты также близкий мне символ. Я его уже, кажется, трижды обыграл. Как втемяшится что в голову! Набросал кстати, одно из последних своих наваждений – человека в комнате. Может быть, наконец, осуществлю свой замысел. Набросок уже что-то, а то ведь ничего не было. Каждый раз глядя в центр комнаты, вспоминал об этом наваждении, но не более того. Объясняется это тем, что вспоминал я о нём перед сном, когда не особо-то тянет на зарисовки, а тут я был во всеоружии – шёл-то на пленэр.
О наваждении, конечно, напомнил Мунк. Немало у него сюжетов, связанных с комнатой.
Ещё меня понятное дело привлекли картины, суть которых можно выразить словами Бендера: «Киса, мы чужие с тобой на этом празднике жизни».
Вот одна из них. Чувак ещё за ту же самую щеку, что мне не даёт покоя, держится. Ну как я мог не залипнуть на это полотно, вернее на его разделённую разворотом репродукцию?
читать дальше
Удивился, кстати, когда подсчитал, сколько Мунк прожил. Думал, что он картинами о смерти скоро её накликал, однако же, ошибся. Когда старуха с косой пришла, художнику стукнул (если конечно мои подсчёты верны) - восемьдесят один год. Опять же воодушевляет.